Роман Злотников - Бойцы с окраины Галактики [= Благородная ярость]

Эсмиель торопливо убрала косметичку и, ловко спрыгнув на траву, кивнула гвардейцу:

— Спасибо, Смей, идите и развлекайтесь в свое удовольствие.

— Да, леди, благодарю, леди.

Гвардеец щелкнул каблуками и захлопнул дверцу. Вся охрана, состоящая при особах королевской крови, была приписана к какому-нибудь гвардейскому полку, но многие переступали порог родной казармы только единожды — в тот день, когда приносили присягу императору. Так что гвардейцами императора они являлись чисто номинально, на самом деле ревностно демонстрируя абсолютную лояльность настоящему хозяину или хозяйке. Впрочем, Эсмиель не сомневалась, что некоторые из них заложили душу дедушке Эйзелу, но от этого, как говорится, никуда не денешься.

Вскоре боллерт мягко приподнялся над травой и заскользил в сторону большого дворцового ангара. Эсмиель проводила его взглядом и повернулась в сторону широкой аллеи, освещенной мириадами крохотных огоньков, усыпавших ветки и листья обступивших ее деревьев. Откуда-то спереди неслась музыка и слышался многоголосый шум веселящейся толпы. Пожалуй, если строго придерживаться этикета, она прибыла слишком поздно, но пошел этот этикет в темную бездну. Такие балы всегда начинались с того, что одержимые матримональными планами матроны устраивали нечто вроде парад-алле для набравших за зиму соков и прибавивших в теле ненаглядных чад. Потом начинались сложные маневры по осторожному прощупыванию настроений потенциальных женихов и невест, а также их родителей, во время которых ненаглядные чада были вынуждены приглашать на танцы только «нужных» партнеров. Эсмиель, однако, надеялась, что это представление должно было уже завершиться и сейчас наступало время веселья. Девушка тряхнула головой, озорно стукнула каблуком о каблук, стряхивая прилипшую, листву, в очередной раз подумала, что ее костюм, представлявший собой изящные сапожки, узкие брючки, блузу с пенистым кружевным жабо и обтягивающую кокетливую курточку, скорее подходит для занятий верховой ездой, чем для столь пышного и роскошного мероприятия, как первый императорский бал этого сезона, потом весело рассмеялась, предвкушая реакцию собравшихся в зале людей, и двинулась по аллее танцующей походкой.

Огромные двери Павильона удовольствий были распахнуты настежь, и гигантский бальный зал, разделенный мерцающими аудиозавесами на три танцевальные зоны, был наполнен танцующими парами. Старшие гости в дальней зоне с достоинством выписывали сложные фигуры протокольных рыцарских танцев. Молодежь предпочитала более современную музыку. А некоторые озорные парочки быстро пересекали танцевальные зоны одну за одной, то врываясь в ритме бурной энгизы в чопорное пространство рыцарского танца, то вплывая величавой фигурой танца первого приветствия в неистовый грохот треггея.

Когда Эсмиель появилась на пороге и окинула огромный зал веселым взглядом, реакция мужской половины присутствующих была во многом рефлекторной, но абсолютно предсказуемой. Кавалеры успели изрядно принять на грудь, что в достаточной мере раскрепостило их инстинкты, а традиционные придворные платья, укрывавшие разгоряченную женскую плоть под десятками локтей тяжелой материи и облаками воздушных кружев, ласкали воображение, но отнюдь не глаза. Так что появление изящной женской фигурки, столь свободно демонстрирующей все преимущества современного спортивного стиля, невольно заставило всех присутствующих мужчин изобразить нечто, подобное стойке, более привычной для охотничьих собак. Эсмиель несколько мгновений понежилась на волне мужского восторга, заодно поймав с десяток ненавидящих взглядов профессиональных старых дев, впрочем, не только их одних, потом весело рассмеялась и двинулась через зал, грациозно покачивая бедрами. В этот момент со стороны буфета с напитками раздался хриплый рокочущий голос:

— Эсмиель, милочка, неужели это ты?

Постороннему показалось бы, что столь густой бас может принадлежать только мужчине, но девушка, услышав произнесенную фразу, остановилась и, удивленно всплеснув руками, повернулась к буфетной стойке:

— Святые стихии, леди Эноминера! Неужели вас снова допустили в наше стоячее болото?

Дородная пожилая матрона ухмыльнулась, затянулась сигарой, свернутой из тугих листьев рамотенского болотного тростника, и одобрительно кивнула.

— Ты отрастила неплохую попку, моя маленькая проказница, на нее реагируют даже такие мухоморы, как старый лорд Эстанзай. — Она снова затянулась и беспощадно добавила: — Хотя если тем песком, который из него уже просыпался, набить мешки, то можно построить такие дамбы, что пойма Сибра навсегда избавится от угрозы наводнений. — И она раскатисто расхохоталась. Эсмиель засмеялась вместе с ней.

Леди Эноминера представляла собой редкий экземпляр неостервозившейся старой девы. Впрочем, многие имели в отношении ее особое мнение, и, прямо скажем, у них были для этого все основания. В молодости она была настоящей красавицей, да и сейчас многие из тех, кого она называла «старыми козлами», при ее появлении начинали выпячивать грудь и подкручивать усы. Так что ее одиночество скорее было осознанным выбором, чем стечением обстоятельств.

Ходили слухи о какой-то романтической истории с женихом-офицером, погибшим в одной из пограничных стычек с канскебронами, или даже во время битвы при Тавории, клятвами вечной любви, десятком-другим дуэлей, на которых проливали кровь наследники самых известных фамилий, и всем тем, что обычно сопровождает такие истории, но, насколько все это было правдой, никто не знал. Во всяком случае, сейчас леди Эноминера была известна скорее благодаря своим шокирующе откровенным манерам. Во всех светских салонах шепотом рассказывалась история о том, что, когда прежний император, прославившийся своей бесцеремонностью, посмел как-то публично отпустить двусмысленность по поводу леди, да еще в ее присутствии, Эноминера, которая была в то время еще в самом соку, молча встала, подошла к императору и со всего размаху засветила ему пощечину. Император, который казнил самых высокородных аристократов и за меньшие прегрешения, на этот раз только неуклюже перевел все в шутку, а потом почти целую неделю не показывался в свете, ожидая, пока со щеки сойдет красный след от крепкой женской ручки, но применять в отношении леди Эноминеры какие-либо санкции не осмелился.

Эсмиель первый раз повстречала леди Эноминеру еще в то время, когда была воспитанницей его императорского величества Института благородных девиц. По какому-то недоразумению леди Эноминере было на некоторое время поручено исполнение обязанностей классной дамы. Кому в голову могла прийти абсурдная мысль о том, что манеры леди позволят ей продержаться хоть сколько-нибудь долго в чопорно строгой атмосфере сплоченного коллектива преподавателей и классных дам института, — не было ясно до сих пор. Ходили слухи о том, что это была идея самого императора Эзарра, рассматривающего сие назначение как некую забавную месть, но полной ясности не было. Во всяком случае, ее недолгое пребывание в стенах самого престижного женского учебного заведения в этом районе галактики не прошло незамеченным. Ее первое появление в классной комнате выглядело потрясающе. Когда новоиспеченная классная дама величественно вплыла в класс и окинула взглядом воспитанниц в строгих, длинных платьицах бесформенно-пуританского покроя, привычно скромно опустивших глаза и чинно сложивших руки у пояса, то тут же скривилась, презрительно сморщила нос и рявкнула:

— Ну что вы стоите как сухие, засоленные рыбины! Вы что думаете, молодые кавалеры будут употреблять вас к пиву?

Девочки от неожиданности вскинули головы и ошарашенно уставились на свою новую классную даму. А та окинула их внимательным взглядом и снова сморщилась от отвращения:

— Нет, ну натуральные засушенные рыбины! Я чувствую, что вашим молодым кавалерам в поисках невест придется совершать паломничество на самые дальние окраины империи, а может, и за ее пределы. — Тут она встретилась глазами с Эсмиель и запнулась, внимательно рассматривая девочку. — Впрочем, нет, не все здесь безнадежны. — Она быстро подошла к парте девочки и, взявши за подбородок, развернула ее лицо вверх. — Да, милочка, ты сможешь многих удивить и еще заставишь толпы мужчин побегать за собой. Только не позволяй этим рыбинам вытянуть из тебя твой жар.

И девочка почувствовала, как от этих слов у нее сладко закружилась голова. Спустя месяц леди Эноминера исчезла из института, но навсегда осталась в сердце Эсмиель.

— О леди Эноминера, я не думала, что у лорда-мажордома достанет смелости послать вам приглашение.

— Я тоже не думала, милочка. Если быть честной, я собиралась им подтереться, но потом подумала, что слишком давно тебя не видела, а ты вряд ли пропустишь это мероприятие. — Она последний раз затянулась своей чудовищной сигарой и отшвырнула ее в сторону, едва не засветив окурком в усы слишком близко придвинувшегося хлыща, с жадным интересом прислушивающегося к их беседе. — А с кем еще можно так славно поболтать? И вот я здесь.